Tehanu

Оле-Лукойе, бывает, говорит по-английски

- Как ты думаешь, из чего появляется снег?

- Из воды...

- Вот именно.

 Вымышленный диалог

- Кто такой Слонопотам? Идет ли он на свист? И если идет, то з а ч е м?

 А.А. Милн, "Винни-Пух и все-все-все"

Любите ли Вы рассказывать истории? А слушать? Ну, те самые, от которых останавливается дыхание, и в ушах, - перекрывая все мысли и задавливая чувство голода и желание поспать (три часа ночи - не шутка), - позвякивает одно только "еще, еще, еще..."? Я - просто обожаю.

Их не так уж много, таких историй. Как и тех, кто умеет на них охотиться. Так-так, я не оговорилась. С такими бестиями не забалуешь. Это Вам не тихая, скромная бытовая повесть или ленивая, откормленная и безнадежно одомашненная семейная сага. С теми проблем нет - покажи чистый лист, и они - прыг! - уже Ваши. Эти же дики и строптивы, непостоянны, хищны и обитают в глубоких слоях нашего с Вами личного мезозоя.

Лукавые маги

Хотите верьте, хотите нет, но лучшие охотники на истории живут в туманном Альбионе. Почему так? Никто не знает, но видимо, есть у этих островных жителей какие-то особые дар и нюх, которых лишены мы, обитатели континента. Магическая способность извлекать из реальности то, что видно только при внимательном взгляде.

Потомки кельто-ирландских колдунов, для вида притворяющиеся респектабельными денди постиндустриального века, нет-нет да и выскажутся - вроде между прочим... То тихий профессор математики расскажет (приватно) сказку навыворот, а то, понимаешь, безработная учительница волшебную историю на салфетке нацарапает... Последствия бывают непредсказуемы.

В этот раз вышло то же.

Мальчик, которому снились боги

Ну, знаете, как это бывает. Приличное (по человеческим меркам) количество лет назад в британском Портсмуте родился мальчик по имени Нил Гейман. Мальчик, который обожал рассказывать. Виной ли тому было море, всегда, сколько он себя помнил, мерно и немного насмешливо шумевшее где-то неподалеку, или причудливые сны, украдкой выходившие по ночам из викторианских зданий, одетые строго и торжественно, словно на прием к королеве... Никто не знает. Думается, и для него самого это - загадка. Просто с юного возраста истории говорили с ним на своем языке.

И конечно, в его жизни были журналистика, первые опыты "лова", и не всегда удачные. Публика узнала и полюбила его как автора графического романа "Sandman",  неожиданно возродившего читательский интерес к жанру комикса. Рисованные герои и их похождения были описаны точно и тонко, желание узнать продолжение истории мчалось впереди текста, и имя этому могло быть только одно: бестселлер.

Пройдет совсем немного времени, и появятся "Добрые предзнаменования", роман, написанный в соавторстве с монстром юмористического фэнтези Терри Пратчеттом, затем роман-сказка "Звездная пыль", и - как некий апофеоз - "Американские боги".

За свои творения Нил Гейман награжден бесчисленным количеством премий, но не это главное. Важнее то, как и из чего рождаются его истории, происходящие на грани реальности и безумия.

Обложка, быстро пролистанные выходные данные - и я погружаюсь в текст, который пахнет, который струится, который поднимается дымом вверх, текст, который можно не только читать и слышать, но и смотреть. Текст, что пришел пешком от того костра, у которого был рассказан впервые. Дай ему поесть, усади в кресло рядом с собой, подожди, пока он отдышится и придет в себя... И пусть нам будет страшно, - тем лучше, ведь это заставит нас непроизвольно прижаться друг к другу и вскрикнув от неожиданного шороха, повернуться и - увидеть друг друга совершенно новыми глазами.

Я бы не сказала, что Нил Гейман - писатель. Такие писателями не бывают. Это скорее такой тип человека, который, подобно аватару Оле-Лукойе, ходит по дворам, подслушивает чужие сны, а потом коварно подбрасывает самому же сновидцу на подоконник. Посмотри, мол. Может, чего найдешь. Забавно же, правда?

И правда, забавно. Нескладно, странно, порой глупо, несуразно и даже зло, но всегда - забавно и всегда о нас. Так о нас, как могут писать, говорить, рассказывать только англичане, в неподражаемом стиле ("Темза, сэр!") сообщающие о наших внутренних наводнениях.

Я начала читать Нила Геймана, когда река моей души переживала Великую Сушь. Пройдя вместе с ним несколько километров по твердому и сухому дну, обернутая в мощь его показного цинизма и неудержимой нежности, я понемногу начала верить - тихо, втайне от самой себя, - что вода придет. И пусть я двадцать раз буду пробовать измерить ее химический состав и описать чудовищ и ангелов, которые придут вместе с возродившимся телом реки, это все равно мне не поможет. Только пить, только жить, только видеть. И весело перечитывать страшные сказки, в которых столько любви.