Tehanu

Достоевский как навязчивость

Вы помните русскую классическую литературу? Нет, не «кто написал» и «как называется» и ради Бога – не «в каком году», а что такое русская классическая литература, о чем она?

Я не помню.

Из школьной программы смутно пробивается что-то уныло-торжественное, вроде того, что великий русский… пляска Наташи, мильон терзаний Чацкого – и так далее. Я никогда не любила русскую классическую литературу, притом, что из всех художественных направлений предпочитаю классику. По-моему, нет ничего прекраснее в живописи, музыке, литературе, скульптуре – чем классика. Это сразу и навечно, если только «вечно» что-то значит в этом текучем мире. Она пронзает насквозь и подключает к чему-то такому, что никогда нельзя будет выразить словами. Она заставляет почувствовать, когда я просто есть. Я люблю классику. И она отвечает мне взаимностью.

Но я никогда не любила русскую классическую литературу. Люблю английскую, уважаю украинскую, интересуюсь немецкой, задумываюсь о французской. На русскую – идиосинкразия.

Как Вы думаете, почему?

А потому что «каждый воспитанный человек обязан…» и «мы - самая читающая нация», а плюс к тому еще «мучительные вопросы» и «воспитание совести» постоянно здесь топчутся. Потому что это ложь, а с ложью у меня туго.

Причем лжет не русская литература – Бог с ней, русские писатели, позднее ставшие классиками, создавали то, что им было интересно, и задавали себе вопросы, от которых им самим было некуда деться, они просто были, и все. Иногда то, что было интересно им, совпадало с интересами других людей. Иногда нет. И здесь нет никакой проблемы – нормальное разнообразие взглядов и суждений, простая конкуренция идей, в хорошем смысле.

Лжет учительница литературы. Причем лжет тонко, уверенно и незаметно для самой себя. Каждый день она входит в класс, полный сегодняшних – странных, диких, непонятных, любопытных, дерзких, неначитанных, умных, голодных, развращенных – школьников и заученным голосом произносит: «Пушкин – солнце русской поэзии», «проблема совести у Достоевского» или «Толстой показал нам…» А когда все – наконец – отчаянно устают от этих формулировок, от сусального солнца и штампованной совести, эта же учительница возмущенно восклицает: «Литература погублена! Дети больше не читают!» - и сетует на министерство образования, детское невежество и равнодушие родителей к нечитающим детям.

Но хуже другое. Детская неприязнь к литературе привычна, ее уже даже почти не замечают. А острая любовь учительницы к классике под каким угодно соусом вполне безобидна, если бы не одно «но».

Вот цитата из письма в интернет-издание от преподавательницы русской литературы, озабоченной «нелитературной» реформой образования в Российской Федерации: «Век информационных технологий, бешеного темпа жизни дает возможность делать карьеру, «не отчитываясь перед Федором Михайловичем» (по словам одного известного словесника). Но почему на деформацию читательской культуры нужно реагировать отменой литературы, а не искать путей воздействия на сознание школьника?»
Вот и ответ, один из возможных. Учительнице неважно, читают дети или нет, знают ли они, кто такой Пьер Безухов, озадачиваются ли проблемами Чацкого и насколько грамотно выражают собственные мысли. Ей нужно воздействовать на сознание школьника. И лучше бы придумать для этого хороший способ, и поскорее.

А поскольку адекватного способа не найдено (дети, надо же, интересуются еще чем-то, помимо Толстого и Достоевского, и Пушкина не цитируют на каждом шагу), то значит, надо повторять. Независимо от смысла и результата действия, нужно остервенело повторять его снова и снова, от конца к началу и от начала к концу. Писать сочинения, которые никто не прочтет, излагать мысли, которые чужие и изначально мертворожденные, и говорить, говорить, говорить слова «классика», «великий» и «Достоевский».

Вы знаете, психоаналитики называют это неврозом навязчивости. Повторяющиеся действия, смысл которых не в самом действии или результате действия, а в том, чтобы снизить тревогу.

Достоевский стал навязчивостью. Его не читают, над ним не размышляют, его не обсуждают. Ему не радуются и не удивляются. Его просто повторяют. Причем в основном в школьные годы, когда власти учителя еще ничего нельзя противопоставить. Потом это проходит. Остается лишь мутный рефлекс «надо считать Достоевского великим».

С этой навязчивостью проживается жизнь, жизнь, в которой нет места ни Достоевскому, ни Толстому, ни Пушкину, ни Шекспиру, ни Вольтеру, ни Гессе, ни Борхесу, ни Цветаевой, ни Сафо, ни Умберто Эко. Жизнь, в которой «пятерка» по литературе заменила свое личное ощущение, что вот этот писатель «мой», а этот – «не мой». И все.

Вы знаете, моя учительница по литературе, умная, порядочная, начитанная, глубокая женщина, до сих пор пытается объяснить мне, что я недопоняла Толстого. И я не знаю, что должно произойти, чтобы она осознала, что Толстой не мой писатель.

Забудьте всю классическую литературу. Пусть она станет для вас просто стопками белых страниц в красивых обложках. Пусть звуки, из которых складываются слова, станут свежими, как вешняя вода, и пусть радостным всхлипом проснется внутри вас впервые:

Так пусть же книга говорит с тобой.
Пускай она, безмолвный мой ходатай,
Идет к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты.

(В. Шекспир)