(no subject)

 
Путешествие к центру кушетки

Анализ – неудачное слово. Неуклюжая попытка определить и обозначить то, что определению не поддается.

Вот бывает, говорят: «Нам нужно понять, что здесь происходит». А уверены ли мы, что здесь что-то происходит? Следственные эксперименты, знаете ли, проводят на месте преступления, а психотерапевтический кабинет для этого не очень подходит.

У нас есть сведения, что такого-то числа такого-то года ваша мать вела себя неадекватно, и потому вы сегодня…

Или вот это: мои действия очень похожи на то, как я вела себя тогда-то и тогда-то, когда мне сказали то-то…

Это безумно далеко от анализа. Вернее, от того, что принято называть анализом и к чему никто из нас до сих пор даже не приблизился.

То, что мы привычно, по нашей косности, называем психоанализом, скорее есть процесс, абсолютно не имеющий аналогов в обыденной реальности. Пытаясь «объяснить» это, мы говорим о сеттинге, о терапевтических часах, о результатах терапии… Но все это чушь, потому что смысла у этих слов нет, у них есть лишь значение, закрепленное в словарях.

Смысл есть в нас и в том, что мы переживаем. В том, как мы течем жизнью. Иногда мы забываем об этом, отпадая от внутреннего Бога и пытаясь обдумывать то, что мысленной фиксации не поддается. Делаем вид, что течение внешне и мы можем каким-то образом от него уйти… Смешно, ей-богу.

Если бы хотя бы часть тех, кто называет себя психоаналитиками, хотя бы один раз пережили то, что «происходит» в процессе, они бы никогда больше не считали слово «анализ» мало-мальски подходящим для описания этого.

Интересно, что аналитический способ работы присутствует в магических практиках и является одной из самых серьезных операций алхимии. Но там он действует в паре «растворяй и сгущай», Анализа и Синтеза. Потому что разъятый под микроскопом цветок не пахнет, а слова «я ощущаю грусть» так же далеки от подлинной грусти, как небоскреб от сельского домика.

Что заставляет нас останавливаться на стадии анализа? Красивая терминология? Уютный способ объяснения вещей, которые после этого как бы уже и не просто существуют и дышат, и грустят, и радуются, а «проработанными конфликтами» ложатся на полку?

Потому что синтез – а это тоже плохое слово, грубый способ пометить явление – означает движение вглубь, к себе, к собственным, а не заимствованным смыслам, к смыслам, которые происходят не от того, что в детстве или в какое-то еще душевное время года с нами что-то «сделали», а от того, что мы сформировали внутри себя и явили миру.

Синтез не означает «соединить кусочки». Он означает соединить себя. Стать розой, у которой нет лепестков и стебля, и венчика и листочков, а есть цельное нечто, что ни назвать, ни понять, ни определить.

Это не имеет ничего общего ни со зрелостью, ни с проработанностью, ни с преодолением сопротивления. Все это - ложные имена. Истинные имена никогда не называются вслух – и не только потому, что так их охраняют от нежелательной власти. А еще и потому, что понять и услышать истинные имена – означает перестать быть тем, кем был раньше. Попасть в мир, где слово стало плотью… Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что история воплощения Иисуса – возможно, как раз об этом? Что Бог воплотился в нем - означает, что он настолько изменил что-то в себе, что истинные имена его души стали важнее ложных?

Из мира истинных имен говорит и действует процесс, говорит и действует Сеть, говорит и действует Душа. И на каком-то этапе им становится не нужен ни анализ, ни синтез – как понятия или даже просто попытки объяснить.

И это может произойти уже в кабинете психоаналитика. В сущности, оно может произойти везде.

Но «психоанализ» здесь ни при чем.